Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]
Клайд, сидевший на ящике, был лыс и, судя по выражению его лица, страдал от язвы желудка.
— Мое почтение, — пробормотал он и сделал вялый жест рукой в мою сторону.
— Рядом с ним моя мать, Лоис Ли, — продолжал Николас благосклонно.
— У Никки извращенное чувство юмора, — сказала Лоис Ли безразлично. — Он имеет в виду, что я играю его мать. Добро пожаловать в сумасшедший дом, мистер Бойд.
— Спасибо, — ответил я и присмотрелся к ней внимательно. Ей было около тридцати пяти, плюс-минус лет пять. Скорее плюс. Ее огромная грудь могла довести до умопомрачения. Парень, которого она захочет приласкать, рисковал умереть от нехватки воздуха. Но судя по дерзким глазам и пухлой нижней губе, Лоис вряд ли бы ему это позволила. Я имею в виду задохнуться.
— И последняя по счету, но не по важности, — продолжал Николас, — Чарити Адам.
— Привет, — бросила Чарити и добавила нетерпеливо: — Продолжим, Николас?
— Нет, — ответил он. — У нас гости. Это отличный предлог, чтобы закончить, хотя бы на сегодня.
Чарити Адам была молода и, судя по всему, предана своему делу. Ее светлые волосы носили следы «итальянской стрижки», как это называли приличия ради пару сезонов назад, а на самом деле просто свисали лохмами, словно у обросшего мальчишки. Но у нее это выглядело красиво. Черный свитер и брюки подчеркивали достоинства фигуры. Ее маленькие груди, безупречной формы и восхитительно вздернутые, явно презирали узы бюстгальтера и негодовали против гнета свитера. Широкий пояс, усыпанный блестками, охватывал ее невероятно тонкую талию. Длинные и стройные ноги плавно сужались к изящным щиколоткам. Не могу сказать ничего о лаке на ногтях ее ног, потому что она была обута, и вообще я бросил на нее лишь мимолетный взгляд.
— Рад познакомиться с другом Обри! — неожиданно рявкнул Николас. — Вот не думал, что у него вообще есть друзья.
Обри нервно взвизгнул.
— Мы познакомились в Палм-Спрингс, папа. Помнишь, я там отдыхал в прошлом году?
— Нет, — холодно ответил Николас. — Вся твоя жизнь — сплошной отдых. При чем же тут Палм-Спрингс?
— Что ты к нему цепляешься, Никки? — сердито сказала миссис Блэр. — Ты только смущаешь Обри и его друга.
Брови Николаса поднялись на пару дюймов, когда он взглянул на меня.
— Вас легко смутить, Дэниел?
— Конечно, — ответил я. — Я очень нервный. Даже мой психоаналитик перестал задавать мне вопросы, когда увидел, как я рыдаю в его кабинете. К тому же это портило его мебель.
Клайд неохотно слез с деревянного ящика.
— Если мы закончили на сегодня, — проворчал он, — то почему бы не поехать куда-нибудь выпить?
— Превосходная мысль, — сказал Николас. — Поедем к нам. Здесь пахнет смертью и тленом. Мне нужно что-нибудь покрепче, чтобы выгнать из легких всю эту вонь.
— «Он лежал в гробу с открытым лицом», — вдруг произнесла Чарити горько-сладким голосом.
Николас содрогнулся.
— Довольно, Чарити, — взмолился он. — Оставим Гамлета гнить в могиле до завтра.
Та печально покачала головой:
— Тебе не следует так говорить, Николас. Ты должен жить все время с этим. Чувствовать это здесь. — Она прижала руку к груди.
— Чарити — поклонница Станиславского, — пояснил Николас с тяжким вздохом. — Вы, наверное, слышали, Дэниел, о его системе. Ох уж эти нечесаные юнцы в кожаных куртках — бормочут что-то себе под нос и еще заявляют: пусть у меня ни шиша нет, зато я — актер. Хвала небесам, бедняга Шекспир не дожил до того дня, когда они попробуют на нем свою систему.
— У меня ноги отваливаются, — заявил Вернон Клайд. — Что я должен сделать, чтобы мне дали выпить? Пойти к анонимным алкоголикам?
— Мы отклонились от темы. Карету мне!
— Без меня, дорогой. — Ли покачала головой. — У меня свидание с парикмахером, и на этот раз он обещал сделать нечто удивительное — причесать меня.
Обри ткнул меня локтем под ребро.
— Чудные, правда? — прошептал он. — Актеры. Не знаю, в чем дело, но они отличаются от других людей.
— От кого? — буркнул я. — От торговцев наркотиками?
Квартира Блэров располагалась на Восточной Семидесятой улице, и от такой квартиры я не отказался бы, если б смог за нее заплатить.
В углу гостиной помещался бар, и Николас устроился там, занявшись приготовлением напитков. На стенах висело десятка полтора портретов, написанных маслом. С ближайшего на меня смотрел безумным взором Николас — Лир, рядом Макбет с глазами, полными ужаса. Похоже, из всех шекспировских персонажей Николас не сыграл только Клеопатру, но я не сомневался, что рано или поздно он сможет заполнить и этот пробел, обрив волосы на груди.
Чарити Адам принесла мне стакан джина.
— Вы актер, Дэнни? — тихо спросила она.
— Нет, — ответил я, после чего она потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к бару. Я заметил, что в глазах Вернона появилось выражение как у загнанного зверя, когда она села рядом с ним.
— Предлагаю тост! — громко сказал Николас. — За первое достижение Обри на жизненном поприще. Он нашел себе друга. Дэниел Бойд, приветствуем тебя!
Обри скривил губы, безуспешно пытаясь изобразить улыбку.
— Оставь, отец, — сказал он нерешительно, — а то Дэнни подумает, что ты хочешь выставить его дураком.
— Созданного природой не улучшишь, — ответил Николас. — Я прав, Дэниел?
— Я не уверен в этом, — сказал я. — Кто-то основательно поработал над вашими зубами, Никки.
В комнате вдруг воцарилась мертвая тишина. Я увидел, что у Обри дрожат руки, потом Николас расхохотался, и все вздохнули с облегчением. Пожалуй, я запросил лишнее за работу с Эдель Блэр. Если надо упрятать этого старика в сумасшедший дом, я сделаю это с удовольствием.
— Вы не актер? — повторил Николас вопрос Чарити.
— Я разнорабочий, — ответил я. — Вы даже не представляете, какими необычными делами мне иногда приходится заниматься.
— Что вы думаете о Шекспире? — вмешалась Эдель. — Вам нравятся его пьесы?
— Не знаю, — признался я. — Мне никогда не доводилось их читать.
— Типичный ответ зрителя! — простонал Вернон Клайд.
— О да, — съехидничала Эдель. — Во всяком случае, если королеву играет Лоис Ли.
— Не будь такой злюкой, моя радость, — добродушно проговорил Николас. — Ты ведь понимаешь, твой опыт работы в мюзиклах мало что дает для такой роли, где нужен драматический талант.
— Тебе прекрасно известно, что я никогда не выступала в мюзиклах. Я играла в комедиях, и хорошо играла. Я неплохая актриса, но ты не дал мне ни единого шанса.
— Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем жениться на актрисе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Какая прелесть! А теперь я посадил себе на шею драматическую ворчунью.
— Ты даже не захотел попробовать меня в этой роли! — отрезала Эдель.
— Это было бы для меня чересчур мучительно, дорогая, — спокойно пояснил Николас. — Я думаю, хватит об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио.
Он захохотал при одной этой мысли, и лицо его покрылось пятнами.
— Прошу вас! — Вернон Клайд вяло поднял руку. — Не надо семейных сцен! По крайней мере, не сейчас. Лэмб вот-вот придет, и мы должны выглядеть как дружная, счастливая семья. Будь с ним поласковей, Никки. Я уговорил его раскошелиться на пять тысяч, так что не обижай доброго ангела, который финансирует нашу постановку.
— Человека с таким лицом, как у него, нельзя называть ангелом, — сказал Николас. — И вообще, это ему надо быть поласковей со мной.
— Боже мой! — простонал безнадежно Клайд и снова взялся за стакан.
— Я буду развлекать его, если хотите, — предложила Чарити, и личико ее порозовело от волнения. — То есть если это нужно для спектакля. Заодно будет и практика, правда? — Она на мгновение прикрыла глаза. — Я сыграю в цвете индиго, — мечтательно проговорила она, — с оттенком багряного по краям.
Николас заметил мое недоумение:
— Это опять система. Их не интересуют авторский текст и ремарки. Они видят роль в цвете, и, если вам кажется, что это бред, Дэниел, не сомневайтесь, что так оно и есть.
Чарити открыла глаза, и у нее на губах появилась обиженная улыбка.
— Я только хотела помочь.
— Не надо, — утомленно пробормотал Клайд. — У нас и так хватает забот.
Видя, что никто не собирается поухаживать за мной, я сам взял стакан и направился к бару. Николас наполнил его со знанием дела.
— Ну как, вы не испугались, мистер Дэниел? — сказал он мне. — Вы ведь впервые сталкиваетесь с актерами в домашней обстановке?
— Ничего особенного.
— Что он может знать о жизни, — бросила Чарити презрительно. — О настоящей жизни! Он — разнорабочий…
— Куда больше, чем кучка ненормальных, собравшихся тут, — ответил я непринужденно. — Ладно, на сцене вы заставляете людей почти поверить тому, что вы играете. Но уберите грим и освещение, и что останется? Ничего.
